Рядом с грузовиками стоял еще один автомобиль — темно-синий «форд-скорпио». Я записал его номер и осторожно приблизился к машине. Посмотрел на крыло и передний бампер. Никаких следов.
Из приоткрытого запотевшего окна подсобки раздавались громкие голоса, шум посудомоечной машины и звон тарелок, складываемых в стопки.
Черный вход.
Я оглянулся. Никого.
Я пересек стоянку, открыл дверь и очутился в отеле.
Пожарная лестница вела наверх. От ресторана меня отделяла крутящаяся дверь. Над головой протянулись трубы вентиляционной системы. Справа, судя по звукам, располагалась кухня.
Я решился заглянуть туда.
Пять человек разных национальностей, но не норвежцы, были заняты мытьем посуды. В помещении клубился пар, и с лиц ручьями тек пот. Я с трудом понимал, что они говорят. Похоже, они создали свой собственный язык, состоящий из ключевых слов, понятных только им. Тайный язык птиц, случайно столкнувшихся друг с другом. Широкие гласные звуки вьетнамского смешивались с горловыми согласными арабского, поющая интонация тамильского переплеталась с отрывистыми фразами чилийцев.
Я вошел в кухню и закрыл за собой дверь. Это было все равно что очутиться в бане. Да и сами обитатели этого помещения были удивлены не меньше, чем если бы они были голыми, а я явился в парилку во фраке.
Я глотнул воздуха и спросил:
— Кто-нибудь из вас знает Александра Латора?
Они непонимающе смотрели на меня.
Я повторил вопрос, на этот раз по-английски.
Тамилец медленно кивнул своей кукольной головкой.
— Да. Латор. Алекс. Он уволен.
Я кивнул.
— Ты не знаешь почему?
Все пятеро на секунду замерли, после чего опять пришли в движение, повторяя в качестве рефрена: не знаю почему… не знаю почему…
Внезапно дверь открылась, и на пороге возник официант, по всей видимости, эмигрант из какой-то южноевропейской страны. На одной руке он ловко держал стопки грязных тарелок. Внимательно посмотрев на меня, он исчез. Но не более чем через тридцать секунд вернулся, уже в сопровождении Харри Хельгесена и еще одного официанта.
Харри Хельгесен оставил дверь открытой и холодно посмотрел на меня.
— Разве ты не понял? Что, черт подери, ты здесь делаешь?
— Тренирую английский. Ты против?
— Угу. — Он кивнул официантам. — Вышвырните его отсюда.
Они осторожно приблизились ко мне, на манер мафиози на задании, но я даже и не думал сопротивляться и позволил им вывести себя на свежий воздух. Зато по дороге я успел спросить Хельгесена:
— Это не твоя машина стоит на стоянке — синий «форд»?
Один из официантов напоследок демонстративно толкнул меня в спину, так что я вылетел на середину двора. Хельгесен тут же откомментировал:
— Отлично. Достаточно.
Затем он подошел ко мне.
— Интересуешься машинами, Веум?
Я не ответил.
Он подошел еще ближе.
— Почему это ты спрашиваешь?
Я сделал вид, что обдумываю ответ.
— Вы отлично подходите друг другу, такие же сволочные. — И после небольшой паузы добавил: — Ну как, удалось вчера настичь Латора?
Его лицо сделалось четырехугольным, как на фотографии в паспорте.
— Кого-кого?
— Только не придуривайся, что не знаешь его, Александра Латора. Он работал у вас. Его пытались вчера сбить. Серо-голубой «скорпио».
Тут он вообще подошел ко мне вплотную. Подсознательно я напряг мускулы живота. Хельгесен был выше меня на пол головы, да и вообще запросто можно было подумать, что он только что вернулся после дневной тренировки из оснащенного по последней моде лучшего спортивного зала Бергена.
— Послушай, Веум. Я и понятия не имею, что ты здесь забыл. Но советую держаться от этого подальше. Если нет… Мы всегда достанем тебя. В этом городишке не так-то легко играть в прятки.
— Тебе и не надо меня искать. Ведь сейчас я здесь. Что ты можешь мне предложить? Практический курс составления контракта? Или банкротство в первом же туре?
Харри Хельгесен помотал своей дубовой головой, от чего пришли в легкое движение его тщательно уложенные кудряшки.
— В этом нет необходимости. Если наши дороги еще раз пересекутся, то это будет для тебя последним днем. Закрытием всех счетов.
— А ты работаешь еще и финансовым инспектором?
Он развел руками.
— Как хочешь, так и думай. Это свободная страна, Веум. Можешь сделать свой выбор между жизнью и смертью. Ты имеешь право выбора.
— Благодарю за предложение, — вежливо ответил я и направился к выходу из двора на улицу, бросив напоследок взгляд на «форд».
— Не показывайся мне больше на глаза! — проорал мне вслед Харри Хельгесен. Надо не забыть спросить при нашей следующей встрече, какую школу маркетинга он заканчивал. Там наверняка были свои собственные методы обучения.
Я посмотрел на часы. До нашей встречи с Кари Карсте оставалось еще несколько часов. А у меня с утра не было во рту ни крошки. Но с другой стороны, у меня не было и денег на рестораны.
Поэтому я купил два гамбургера в закусочной по дороге в офис. Продавец за прилавком отличался от своих коллег-норвежцев более темным цветом кожи, быстротой обслуживания и приветливостью.
Я решил поужинать у себя в кабинете, надеясь, что в это время смогу с кем-нибудь поболтать. Но на этот раз, как показывала лампочка автоответчика, мне вообще никто не звонил.
Это начинало меня волновать.
Александру Латору давно уже следовало бы позвонить. У него оставалось не так много официально разрешенных часов пребывания в Норвегии.
Но может быть, он просто махнул на все рукой.
Или…
Поужинав, я позвонил в Сандвикскую больницу и попросил к телефону Ханса Хаукена. Мне ответили, что его смена закончилась, и теперь он заступит на вахту только в среду вечером. Тогда я попросил, номер его домашнего телефона, но мне ответили, что у него нет телефона дома, а когда я попытался выведать его домашний адрес, то услышал, что они в принципе не дают подобной информации по телефону. Я спросил, что будет, если я решу прийти лично, но они ответили, что ничего. Я им поверил.
Тогда я решил позвонить по другому номеру телефона — домашнему — моей знакомой из Регистра жителей Бергена, хотя ей звонить мне хотелось меньше всего.
— Да, это Карин. — Голос ее дрожал.
— Варг.
— Привет! Что-нибудь новое?
Я кивнул, как будто она могла меня видеть.
— Да. Я нашел ее.
— Слава Богу!
— Не думаю, что тебе следует радоваться.
— Что случилось? — Она опять испугалась.
— Боюсь, Карин, что она опять принялась за старое.
Молчание.
— Где ты нашел ее?
— В одном отеле. В непосредственной близости к бару.
Она почти смутилась.
— Понимаю. Ты говорил с ней?
— Я попытался. Но не могу сказать, что она была особенно рада увидеть меня. Я попросил ее позвонить тебе и рассказал, что ваша мать в больнице.
— А она…
— Ничего не ответила.
Длинная пауза.
— Кроме того, я посоветовал ей самой прийти в полицию.
— Да.
Я перевел дыхание.
— Я думаю, что выполнил твою просьбу. Или ты хочешь…
— Она уже выросла. И может жить, как хочет. Боюсь, мы ничего не можем поделать с этим, Варг. Если она не позвонит, я хотела бы еще раз побеспокоить тебя.
— Отлично. Позвони мне в любое время. Если меня нет на месте, то включается автоответчик.
— Спасибо и всего хорошего, Варг.
— Пока.
Я не напомнил о ее обещании пригласить меня на обед. Был слишком неподходящий для этого момент.
Я откинулся на стул и вспомнил Сирен вместе с ее престарелым кавалером в старомодном галстуке. Если я ошибался, в тот момент он уже снял его.
23
Кари Карсте жила в одном из переулков, выходящих на улицу Нюгордсгатан в отреставрированном угловом доме конца прошлого века. Хотя это и был самый центр, благодаря горе, на которой располагался переулок, шум от транспорта сюда почти не долетал. Кроме того, было уже почти одиннадцать, понедельник, ноябрь, и даже у лунатиков наверняка в это время не возникло бы желания высунуть нос на улицу. Да и автомобили по центру проезжали очень редко.
На другой стороне улицы строили новый дом с огромными окнами, который будет выделяться среди старых особняков, как лягушка в гнезде ласточки.
Я нажал кнопку домофона и через секунду услышал голос Кари Карсте. Я назвался, после чего раздался щелчок открываемого замка.
Я открыл дверь, и тихое завывание сигнализации тут же прекратилось.
Я очутился в старинном холле, обезображенном современной отделкой стен бетоном и освещенном, как операционный зал. Контраст по сравнению с модерном фасада был ужасающим. Не говоря уже о полном отсутствии вкуса. Придерживаясь за окрашенные в черный цвет перила, я поднялся на третий этаж, где на пороге своей квартиры, открыв того же черного цвета дверь, стояла Кари Карсте.